На фото из сети - панорама Сухоны и города Тотьма. Города, загадочного и до сих пор интересующего меня таинством провинциального бытия. Пытливыми предками. Новгородскими вольными корнями. Надеждой на всплеск подзабытой, но не утраченной северной обстоятельной мудрости.
В Тотьму в июле 1966 года и пришел рано утром пассажирский пароход "Т.Г.Шевченко". Выспались мы относительно: места - то у нас были сидячие... Еда - домашние наливушки, вареные яйца, огурцы.
Даже побродить по Тотьме -городу не успели. Подоспел маленький "Москвич" - "Лесков", побежал резво дальше, в Нюксеницу.
С тех пор живет во мне грусть по городу, в котором был, но не успел с ним повидаться...
Заглянул в GOOGLE. Множество информации о знакомом - не знакомом городке Тотьма. И фотографий много. Порадовало, что есть в Тотьме пять музеев. Целых пять на 9700 жителей. Впрочем, в 1989 году в Тотьме жило 10622 человека...
Есть даже музей мореходов. Через Тотьму, известную в истории раньше, чем Вологда и Москва ( первое упоминание - 1137 год), проходил Северный торговый путь Великого Новгорода.
Отважные первопроходцы из Тотьмы добрались до Америки. Иван Кусков в 1789 году вблизи Сан-Франциско основал поселение Форт - Росс.
В пятнадцатом - девятнадцатом веках Тотьма варила соль, это также позволяло городу развиваться.
В начале прошлого века в Тотьме было 17 каменных храмов. Меньше, чем в Великом Устюге, конечно, но для далекой провинции - серьезно. Сразу отмечу: к совеременной РПЦ отношусь плохо, но старинные церкви люблю, и нежно почитаю. Они - украшение страны, они - свидетельство трудолюбия ушедших поколений...
Да, парочка слов о названии... Дается несколько версий происхождения слова Тотьма. Есть даже совсем нелепая: мол, Иван Грозный, которого поразила местная глухомань, воскликнул "То тьма !" Это просто легенда.. Касательно ничем тогда не примечательного Стокгольма Иван Грозный и вовсе пренебрежительно отозвался: "Подумаешь, Стекольна ! Наш Устюг куда поболе будет !" Где теперь "Стекольна" и где Устюг..
Происходит название Тотьма из коми -языка. Любое МА или МАА - в финно-угорских языках - земля. ТОД в коми языке - сырое место, низинный ельник.
Вот, пожалуй, и все о Тотьме, городке, куда, как и в Устюг Великой, хочется съездить. Знаю, Устюг разочарует... Не могу представить себе этот город без пароходов. А в Тотьме я и не был толком. Но даже по фотографиям могу судить о минимальных потерях, какие могло нанести городку на прекрасной Сухоне беспощадное время...
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 06 дек 2018, 22:25, всего редактировалось 1 раз.
На снимке - теплоходик типа "Москвич" Сухонского речного пароходства - "Ульяна Громова". Несколько таких теплоходиков возили пассажиров по Сухоне и Вологде. К ним относился и "Лесков" - пассажирский "речной трамвайчик", на котором мы с Гурием добирались из Тотьмы в Нюксеницу. По большой воде "Т.Г.Шевченко" бегал до Нюксеницы самостоятельно, но в межень его заменял маленький "Лесков", курсирующий на мелководном участке между Тотьмой и поселком Нюксеница.
Заглянул в Википедию. Узнал, что ныне Нюксеница живет, перекачивая газ. Поселок оказался на трассе магистрального газопровода. Население - более четырех тысяч человек. Примерно столько же жителей было в Нюксенице и в 1989 году....
Вблизи поселка появился мост через Сухону.... На панорамном фото видны новые дома. Криминальные сводки - даже слишком насыщены для глухой провинции. Обокрали проезжавших коммерсантов... Воруют велосипеды... Веяние времени. Когда-то, во времена моих рейсов по северным рекам, вологодская глубинка не знала замков...
Происхождение названия - Нюксеница - исследователи относят к саамскому НЮКША - белая лебедь. Немного странно. В этих местах в древние времена жил народ коми.....
Кстати, на берегу Белого моря, на карельском берегу, есть село НЮХЧА. Его название - точно саамское. Был у меня там знакомый директор школы..Рассказывал он, что и в неспокойные 1990-е в Нюхче замков не было...
Вспомнились ребята из Нюксеницы, кто учился с нами в Устюге. Их так и поддразнивали: "Цай с песоцком." Все слова, где присутствовал звук "Ч" выходцы из Нюксеницы произносили, используя "Ц".
Тогда, в 1966 -м маленький "Лесков" прибежал в Нюксеницу" к вечеру. Темная Сухона заметно торопилась мимо, но нам торопиться не приходилось: на пристани узнали, что следующий пассажирский теплоход, теперь уж до самого Великого Устюга, будет только утром...
Ночевать пришлось прямо на берегу. Развели костер. Вдруг обнаружили, что в училище едут еще несколько парней. Тихо опускались на реку сумерки. Недальний противоположный берег стал совсем темным. Бежала - струилась мимо тихая Сухона. Изредка брел по реке пыхтящий и дымящий ароматно, загадочный буксир - картинка из нашей будущей профессии.
- Выучимся и будем вот так по Сухоне рыбу пугать, - философски отметил Гурий.
- Там работать интересно, кормят три раза, одёжу выдают, они в Вологде часто бывают. А зимой - отдыхают до самого апреля, - вдохновенно возразил паренек из далекой деревушки, кому и Нюксеница была почти как столица местная.
- Простору мало. Вот попасть бы на пароход, который в Кубенское озеро ходит ! Там - воля вольная. Воды - до горизонта. И Спас маяком белеет. Красиво ! - Гурий явно жаждал морских просторов. Лето, проведенное с рыбаками и на вольной лодке в озере, оставило свой след в лабиринтах мальчишеских фантазий.
- А я и по рекам походить хочу. За каждым поворотом - новое, не знакомое ранее. Мой брат после училища на самоходку попал. Они даже в Ленинград ходят. И на Волгу. По месяцу в Вологде не бывают. Интересно !
Это к разговору подключился еще один будущий речник Василий. Далее слушали преимущественно его. Он знал об училище очень много. Брат, вероятно, был хорошим рассказчиком и поведал Василию много полезного из собственного опыта речной карьеры.
Так незаметно, с дремотой и тихими разговорами, прошла ночь у костра. Утром к дебаркадеру причалил странный теплоходик: был он похож на самоходку, назывался "ПТ" и пассажиров принимал в гулкий трюм, куда вел широкий крутой трап.
Про красоты северной реки Сухоны рассказано много. Писали о Сухоне и в советские времена, и в досоветские. С появлением цифровых фотокамер, количество красивых снимков возросло даже не в разы - в сотни, тысячи раз. Но неброскую красоту Севера надобно все же увидеть своими глазами, а уж потом - запечатлеть в цифре. И Сухону, в частности, - тоже.
Вспомнился давний полудетский разговор о профессии речника у ночного костра. Так и хочется использовать привычное: "С высоты прожитых лет.." С высоты ли ? Высотой была молодость. С годами мы опускаемся вниз, по извилистым тропинкам жизни. Или по реке жизни - вниз по течению. Приближаемся к большинству тех, кто уже прошел тропами жизни к ее подножию... Кто прошел по реке жизни. Или по рекам....
Оглядываясь, задирая голову к солнцу и звездам молодости, мы по-иному видим то, что осталось там, наверху....
Профессия речника... Вероятно, как раз на Сухоне и можно прикипеть к этой работе на всю жизнь. Трудная работа. Тяжелые плоты или составы барж за кормой маленького и капризного буксировщика. Сложные перекаты. Темные осенние ночи. Но знавал я много людей речной профессии, кто провел на Сухоне всю жизнь. Многие из них и про работу-то свою не любили рассказывать. Поругивали профессию. Обещали уйти на берег. И каждую весну снова торопились на свой пароходик, приводили в рабочее состояние стылое железо, а правильнее - сталь, чистили, смазывали, заменяли, подкрашивали, сверлили и точили.... И если на больших морских пароходах ремонт для экипажа был своего рода катастрофой, для речников малого флота Сухоны это было просто циклом их работы..И жизни. Судьбы....
Зимний ремонт - зимотстой - весна и завершение ремонта - навигация. В работе флот Сухоны был с конца апреля по октябрь. Иногда - пять месяцев. Иногда -шесть. До наступления лютых декабрьских морозов - судоремонт. Впрочем, в Великом Устюге в этой операции я участвовал только единожды. Потом - на флоте карельском. Прежде чем ступил на палубу теплохода, как такового, отработал на паровых буксирах четыре северные навигации. По "совмещенке" - только на Северной Двине. В Петрозаводске на морских паровиках совмещенки не было.....
Но об этом -позже. Впрочем, так и хочется привести прекрасный образ, который недавно прозвучал из уст Резо Габриадзе, режиссера, снявшего пронзительно добрый фильм "Мимино". Резо сказал : "Наиболее НЕЖНОЕ, что создал человек, это ПАРОВОЗ. В нем соединены вода, огонь и колесо." Мудрый режиссер, конечно же и ПАРОХОД имел в виду. Особенно, пароход колесный...
А в самом конце июля 1966 года пассажирский теплоходик ПТ, бывший речной грузовичок, переоборудованный под перевозку сельского народа, живущего по берегам строгой и торопливой нижней Сухоны, стремительно проскочил знаменитый в этих краях перекат Опоки и приближался к незнакомому нам Великому Устюгу - городу, о котором мы много говорили, рассуждали, думали, но который только еще предстояло увидеть...
Здесь, на ПТ-шке узнали мы, что ПТ - это не пассажирский теплоход, а "Потерпи, товарищ" или "Плавающий танк". И то, и другое аббревиатуре соотвестствовало и нас повеселило. Коллекция речных шуток и юмора торжественно открыла копилочку...
Один из тех самых теплоходиков- ПТ-шек. Фото из музея Нюксеницы.
Здравствуй, долгожданный Великий Устюг. Город речников, церквей и студентов.
Таким, как на этом снимке, увидели мы город с борта ПТ-шки. Есть у меня и старые фотографии из 1960-х. Практически, такая же панорама. Не меняется древний город. И это - хорошо. Красив Устюг с реки. Было бы, конечно, здорово, если бы набережную ниже самих построек озеленили бы полностью.... Сослагательное наклонение...Полистал альбомы про город, где встречаются Сухона и Юг-река.... Много еще в Великом Устюге неухоженных мест. Больше, чем во времена моей там учебы. Тогда большая часть города была просто деревенской. Домики - избушки выглядели крепкими, деревянные тротуары позволяли весной и осенью передвигаться в цивильной обуви. Конечно, там, где не было асфальта, в непогоду было грязновато. Как и в любой северной деревне. Однако, грязь та не вызывала отвращения, как нынешняя неопрятная жижа российских городов. Была та грязь природной. Такой же, как на любом лесном проселке, "экологически чистой". Конечно, бездорожье, которое наступало весной, доставляло много неудобств жителям. Но ведь неудобства доставляют и дожди, и снегопады.... Жителям юга неудобства доставляет жара и засуха. Американцам - многочисленные торнадо. Японцам - землетрясения. Зато, как оживал Великий Устюг, как он преображался весной. Днем и ночью шумел, гудел затон судоремонтного завода. Флот готовился к навигации...
Великий Устюг остался в памяти уютной красотой Советского проспекта, стайками курсантов -речников на улицах, деревенскими улочками окраин, которые начинались, чуть свернешь с главной улицы.
Перед тем, как написать про Великий Устюг, "погуглил" тему. И нашел на сайте "Путешествие" сказанное про город так, что остается только согласиться: http://www.rusrep.ru/2009/29/velikiy_ustug/
Особенно понравилось " Набережная Сухоны - гармоничное сочетание природы и архитектуры... Увидев Устюг, удивляешься, как мало он похож на лакированный славянский сувенир.... Да, на гербе города вовсе не Дед Мороз в шубе, а бог Нептун топлес.... Здесь в архитектуре сочетаются каменное барокко и деревянный модерн, в лицах горожан - суровость и ирония, а в их характерах - душевность и высокомерие.."
Прочел сие и понял, что лучше не скажешь. И что про мои годы в Великом Устюге не готов я еще рассказать...
Посему упомяну лишь, что имя знаменитого устюжанина Питирима Сорокина я узнал лишь в 2000-х, когда нагрузили меня часами по предмету "Основы социологии". Студентов, кто совсем уж плавал на экзамене любил озадачивать: " Назовите имя выдающегося американского социолога, уроженца российского севера. Корни его - из Великого Устюга. " Кого только не называли.. Впрочем, радовало, что знает молодежь устюжан Семена Дежнёва, и Владимира Атласова... Но появилось в учебниках социологии тогда и неизвестное во времена советские: Питирим Сорокин. Устюгу есть чем гордиться...
В городе было много, очень много молодежи. Речное училище. ГПТУ речного флота. Медицинское училище. Автодорожный техникум. Педагогическое училище.
Отсюда и нередкие потасовки на улицах. Было дело.
Итак - про период учебы в Великом Устюге - значительно позже. Записки о том времени сумбурны, никак не могу объединить их в связный текст. Кроме того, не дают покоя две тетрадочки из 1980-х. Жил я тогда в Карелии, но вдруг напомнил о себе Великий Устюг встречей с бывшим однокашником. В добром городе Архангельске, куда пришел я уже не на колесном пароходе с верховьев Двины, а из Белого моря....Однокашник, зная мою тягу к записям разным, вручил другу -мореходу интересное....
На ПТ-шке по Сухоне. Фотография Любы с Севера - из тех времен.
Спустя пять лет. Две тетради. 48 страниц в каждой.
Был жаркий, слишком жаркий для северных широт август.
отдыхало от свежих ветров. Озеро и небо были продолжением друг друга. Одинаково яркие. Одинаково очаровательные. Юный выпускник речного училища был в отпуске перед зимними рейсами. Позади быстро мелькнувшие годы в тихом уютном Великом Устюге и таком же тихом, провинциально-столичном Петрозаводске. Позади - навигация на красавице Северной Двине, неспешные рейсы на онежском элегантном буксире, тяжелые морские буксиры Белого моря и, наконец, диплом морского штурмана...
Исполнение мечты. Грусть о пароходах, к которым прикипел наивной юношеской любовью.О настоящих паровиках, с огромными котлами и скользящими маховиками паровых машин...
Впереди - новое. Рейсы на новых судах. Теплоходах. Грузовых теплоходах загранплавания.
На пустынном пляже было так тихо и славно. Вспоминалось детство, мудрые старики, колхозные кони на сенокосах, смешные деревенские девчонки..
В пакете, что взял с собой отпускник, лежали две тетрадочки. Слегка потрепанные, сорока восьми листов. Парень вспомнил, что давно собирается почитать их. Почитать так, чтобы никто не мешал, в тишине и на свежую голову. На последней практике это сделать никак не получалось. Да, перелистал. Не более того. Все время отвлекал сосед по каюте, писавший дипломную работу. Или веселый Тайсто - однокурсник из Петрозаводска. Или девушка из Беломорска, милая, юная, с которой забывал во время коротких стоянок и о тетрадочках, и о скорых рейсах в Европу.
И вот - настало время ....
Постепенно чтение увлекло. Тетрадочки подарил штурманцу закадычный друг Сано, Александр. А они достались тому от парнишки, утонувшего в сентябре прошлого года в Северной Двине. Нелепый совершенно случай. К сожалению, такое бывает. В навигацию 1968 года на Двине погиб однокурсник из параллельной группы Анатолий. В прошлом году в трюме грейфером раздавило петрозаводского практиканта...
Записки начинались с описания отпуска. Странное совпадение - подумалось штурманцу. Впрочем, сразу уточним. Штурманца зовут Тимо. Тимофей. Погибшего практиканта - Илья....
Чуть наивный устюгский практикант Илья на недельку приехал в родную деревню. Позади - четыре месяца навигации. Илья слегка разочарован, устал, соскучился и по деревеньке родной, и по старикам - родителям... Радость встречи - одно из самых прекрасных чувств. Жаль, нет у Ильи любимой девушки. Была. И перестала вдруг писать письма..
Не нравилась девушке его профессия будущая. Вырвалось у нее однажды: "Моряки хоть тряпки из рейсов привозят... А вы ? Болтаетесь полгода по речке !"
И вспомнилась Илье частушка, которую распевал на пароходе его друг: "Мы с товарищем работали на Северной Двине ! ЗарОботали по якорю и хреном по спине !" Сокурсник - дружище, конечно, употреблял в частушке вместо словечка "хрен" гораздо более крепкое выражение.
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 29 сен 2014, 16:54, всего редактировалось 1 раз.
Буксирный пароход "Дмитрий Фурманов" был построен в Перми в 1952 году. В 1940-е - 1950-е годы такие паровые колесные буксиры строили также в Киеве и Венгрии. В Великом Устюге эти буксиры называли "генералами", к судоремонтно-судостроительному заводу было приписано 17 таких судов. Пароходы работали в период навигации на Северной Двине - водили плоты с верховьев реки в Архангельск. Пароход "Дмитрий Фурманов" трудился на Северной Двине 34 года и был списан в 1986 году.
" Я люблю воду... Вода. Из многих чудес этого мира, вода - самое дивное.. Впрочем, весь этот мир - диво дивное. Весь.."
А жить Илье оставалось немногим более года... Он изведает свою большую любовь, радуясь и болея, упиваясь счастьем и немея от мук гименеевых... Илья возмужает, получит диплом, работая помощником капитана на буксирном пароходе, как и все молодые парни, кому исполнилось восемнадцать, будет готовить себя к военной службе. Дело ведь знакомое. Четыре года в училище - в почти военном режиме.
Холодной сентябрьской осенью, опуская с матросом рабочую шлюпку, Илья поскользнется на леденеющей первым морозцем палубе,взмахнет неловко руками и стремительно скользнет в черную воду, прямо перед тяжело вращающемся на полном ходу гребным колесом мощного паровика-плотовода. Стальные плицы, девяносто килограммов весом каждая, еще пробегут жестоко очередной оборот, прежде, чем похолодевший от дикого вопля матроса помощник капитана в рубке рванет ручки дистанционного управления на "стоп" .
А сзади - огромный, в десятки тысяч кубометров плот, он летит за пароходом вниз по течению, и если снова не запустить машину - сомнет пароход, навалит на берег, начнет ломать борта, разрушаясь сам, рассыпаясь на миллионы бревен, заполняя ими весь фарватер.
Мгновенно открыли блокируемые на ходу двери в гребные колеса, люди дрожащими руками суют в темный овал колеса переноску, всматриваются в темнеющий свод. Вечер наступает стремительно. Конец сентября. Север.
- Илья, Илюша !
Тишина и негромкое шипение пара. Всплески черной воды. Стремительно надвигающаяся сзади громада плота...
Сразу спустили шлюпку и она ушла к плоту.
- Давай, крути помалу ! - кричит старший помощник на мостик капитану. Колесо медленно ползет по кругу, журчит сбегающая с плиц и тяг вода. Парит, вздыхает разогретая огромная паровая машина. Колесо делает оборот, другой... Никого.
- Делаем оборот, ставим плот, начинаем поиск ! - Капитан почти спокоен. Все там, в тайниках души. Внешне - никакой паники.
- Будь он неладен, этот фонарь ! - бросает старпом. На глазах - слезы. Старпому - двадцать пять. С Ильей они сдружились за пять месяцев навигации.
На плоту погас фонарь и старпом отправил второго помощника Илью с матросом Николаем на шлюпке съездить на плот и посмотреть, в чем дело. Фонарь должен гореть. Это - безопасность судоходства. Безопасность при спуске шлюпки оказалась недостаточной...
Буксирный пароход Велико-Устюгского ССРЗ "Дмитрий Донской". 1970-е годы. Один из 17 "генералов" Северной Двины.
Место для постановки плота вполне подходящее и капитан маневрирует, пароход делает оборот против течения и прижимает плот к берегу. Пыхтит, парит, выбирая трос лебедка, мечется по берегу луч мощного прожектора, жмутся в пролете, разбуженные тревожным сигналом "Человек за бортом", матросы и машинисты подвахты и вахты сменившейся. Здесь и механики и кокша.
Швартовы приготовлены и на баке и на корме. Те, кто выскочил на палубу в одних рубахах, натягивают сейчас теплые телогрейки и шапки. Первые белые снежинки мелькают в луче прожектора. Маслянисто-черная река бежит в далекое море. Яркие - к морозу - звездочки в черном небе тускнеют: небо исподволь заволакивает черная с серыми отливами туча.
Пар, выбиваясь из-под обносов, плывет вдоль борта, будто тени того, иного мира примчались проводить в неведомое нам измерение тихую душу юного помощника капитана.
Нет суеты. Оцепенение. Негромкие резкие команды сорокалетнего капитана. Близкий берег. Кажется: протяни руку и дотронешься до густого ивняка. Звонки телеграфа. Машину перевели на ручное управление. Так надежнее.
Вечное журчание речных струй. Вечная мелодия движения воды. Движения жизни в момент ее встречи со смертью.
- Машина - стоп ! Носовой подать !
Прямо с обноса сигает на берег практикант Ванюшка. Рискованно, конечно. Но риск - минимальный. К самому берегу подтянулся пароход. Берег - не причал. Ночь. Безлюдье. Принимать концы некому. И поэтому спортивный и ловкий Ванечка ловко сиганул с обноса в яркое пятно света от прожектора. На покрытую инеем траву. Удержался на ногах и почти мгновенно повернулся лицом к пароходу:
- Давай цинку !
На берег полетела легость, бросательный тонкий конец, с привязанной к нему цинкой. ( Так на Двине называют стальные швартовные концы). Вслед за цинкой полетела тяжелая сосновая дубина - "закусь". Иван ловко обнес швартов вокруг недальней сосны, при помощи "закуси " закрепил огон швартова. То же проделал на корме. Плот уже прижало течением к берегу и парни, освещенные прожекторами, крепили его швартовными концами за деревья .
Закрепив надежно плот, снова пошли по реке вниз, тихо, на самом малом. Все прожекторы работали, лучи ползали и по берегам и по стылой воде. Надежда таяла стремительно. Шел уже второй час поиска. Вскоре подошел небольшой катер "Двиносплав" в помощь пароходу. На рассвете с ближайшей запани прислали еще два катера. Реку обследовали километров на 20 вниз по течению. Илью не нашли.
На фото - плот с верховьев Северной Двины прибыл в Архангельск. Снимок из сети.
" Пожилой капитан "Двиносплава", усталый и хмурый, поругивался в эфире, помогая плотоводу взять плот от берега.
После вывода плота на фарватер, "Двиносплав" приткнулся к борту парохода.
- В эту навигацию это уже второй утопленник в наших местах. Летом моторист самоходки за борт упал, - капитану катера хотелось выразить соболезнование. - Не нашли. Вина много выпил, едрена корень. Ваш-от трезвый ведь был, капитан сказывал.
- Больно хорош парень был, жаль немаленько, - вздохнула вездесущая кокша Макароновна.
- У Березника, когда вверх шли, ночью мимо парохода утопленник проплыл, - поделился впечатлениями парнишка- машинист. - Ходко проплыл, из рубки и не заметили, темно было. Клубочком свернулся, ноги к голове. А голова- без волос и без кожи. Стерлядушка объела...
- Да не мели ты, пустомеля ! Иди в машину ! - возмутилась Макароновна на правах старшей по возрасту.
- А что, разве не так ? Утопленник поперву на дно идет, воды хлебанувши. А через пару недель - всплывает. А на дне его рыбка-то и обгложет....
Машинист закончить не успел. Механик молча и ловко пнул его под зад. Машинист направленно заскользил по металлу палубы прямо к трапу в машинное отделение...
- Ну и трепло ! Tак ему ! - одобрила Макароновна и отправилась готовить утренний чай.
- Bсего вам хорошего,- капитан катера прыгнул на палубу своего "Двиносплава", суденышко, взревев, выплюнуло из выхлопной трубы сизый ком гари, почти боком отвалило от плотовода и заторопилось вверх по течению. Второй катер уже ушел.
Старый плотовод, неуклюжий, черно- охровый, тоже плюнул в стылое осенное небо облачко черного дыма и басисто гуднул уходящим катерам. Поблескивая огоньками, шлепая глухо стальными плицами, пароход продолжил свой путь в Архангельск, где капитану предстояло еще пройти через много неприятностей.
На двух стальных тросах за кормой шел огромный плот, почти двадцать тысяч кубометров северного леса. Скоро Усть-Пинега. Приспущенный флаг на мачте напоминал о пароходовой беде....
...Так рассказал про последний рейс Ильи в Архангельске встретившемуся другу Тимо двинской штурман Александр. В каюте старого плотовода. Пили нелюбимую Ильей водку. Без нее, проклятой, трудно такое рассказывать."
Фотография 1968 года. Просторы Северной Двины. На плотоводе.
Тимо и Илья познакомились в библиотеке училища. Илья учился уже на третьем курсе. Тимо - на первом. Оба в тот день изучали стеллаж с томиками стихов.
- Поэзией интересуешься ? - спросил Илья.
Тимофей застеснялся, промямлил что-то невнятно. Он действительно любил стихи, но считал свое увлечение поэзией чем-то сухопутным, несерьезным. Он был тогда еще слишком романтичным. Из школьных лет, из осенних вечеров во дворе, где лучшие его друзья пели песню о поднимающей паруса бригантине, Тимо сохранил в душе туманные мечты о далеких странах, пиратских кораблях, таинственных островах и южных теплых морях. И писал стихи. Стихи получались корявыми и Тимо шел в библиотеку, искал там строки, написанные талантливо и ярко, выписывал полюбившиеся стихотворения в тетрадь. Впрочем, это не мешало учебе.
- Да ты не смущайся. Я тоже стихи люблю. Вот смотри: Рубцова читаю. И Анатолия Левушкина. Он про Архангельск и север хорошо сказывает. Советую прочесть...
Так и познакомились. Выяснили, что Илья - родом из Кубеноозерья. А Тимофей бывает там у деда и бабушки.
- Ну вот видишь, земляки мы с тобой ! Держи "краба", корешами будем !
На втором курсе Тимо перевелся учиться в Петрозаводск и лишь изредка писал Илье письма о жизни на берегах Онего.
Слегка подтрунивал над Ильей: не скучно ли на Сухоне да Двине Северной ? Сам он уже успел побывать и на Балтике и в Каспии, и на Черном море. Что Двина с ее комарами и плотами ! Впрочем, бывая в Архангельске, всегда бежал на культбазу - дебаркадер Северного речного пароходства, радостно встречался с теми, кого помнил по учебе в Великом Устюге, с чувством благодарной любви ступал на палубы старых паровичков, которые так и не разлюбил.
Про гибель Ильи узнал Тимо спустя три года, когда на карельском лесовозике пришел в Архангельск за пиломатериалами. По старой памяти прогулялся на культбазу, грустно полюбовался колесными буксирами из Лименды, никого из знакомых там не было. Сбежал по трапу на берег и хотел было уходить....
- Тимоха !
Знакомый бас заставил резко оглянуться. На мостике только что подошедшего к культбазе мощного дизельного буксира стоял давний знакомый - Александр.
- О, привет, Сано ! А я уж думал, никого из знакомых и не встречу !
- Поредели наши ряды. Ты и сам-то матушке - Двине изменил ! Где ныне бродишь ? Заходи на пароход !
Тимо прошел на борт буксира и Александр потащил его в каюту.." Он был старшим помощником капитана на этом новеньком, только что со стапеля, теплоходе. Новый флот шел на смену старичкам- паровичкам.
Тимо был свободен до вечера. Александр сбегал к капитану и договорился. что на пару часов про него забудут... Друга - однокашника ведь встретил.
