Так выглядел двор начальной школы в 1966 году. Сын учителя Аркадия Александровича Володя домой отправился...
Из воспоминаний Дмитрия Ивановича:
Об Андрее Белоглазове. Был в доколхозное время в деревне свой мясник - Андрей Белоглазов. Скупал у населения телок, бычков, овец. Забивал, возил мясо и шкуры в Вологду. Покупал за 50 рублей, за мясо выручал 80 рублей. Имел одного работника.
Маша Евстолина. Относилась к бедноте. Дом у нее был, как келейка. Была у Маши дочь. Маша садила огород. Сад у нее был. В колхоз одной из первых вступила. Мужиков у Маши в доме не было и земли особо не было...
Каждый мужик в деревне имел свое ремесло. Кто дрова заготовлял, кто валенки подшивал. Иван Дмитриевич, отец мой, был рыбак и плотник.
Обувь: обувь в деревне была только кожаная, а зимой - валяная. Лаптей не носили и плести их не умели. Плели чехлы для лопат, для точек кос.
Косари: косить умели все. Мать Августа Николаевна хорошо косила, на ровном, гладком месте от мужиков отставала, а на кочках-обгоняла.
А домой Володя отправился после урока игры на баяне. Лето 1966 года. Справа - старый клуб. Слева - первые строительные материалы, завезенные на строительство нового клуба. Того самого, что ныне стоит в запустении. Его фото я уже приводил в начале рассказа о деревне Шолохово.
Из воспоминаний Дмитрия Ивановича:
Валенки. Валенки в деревне катал Матюша. Приходил из-за озера с подмастерьем Костей - молодым парнем. Подряжался в домах, кому сколько пар катать. Хозяин давал шерсть и питание.
Сапожники: Шили сапоги на дому. Лучше всех шил сапоги Дмитрий Герасимов, брат Августы Николаевны. Шил точно по мерке и аккуратно.
Портные: Одежду тоже шили на дому. Зимой - дубленки и ватные куртки. Летом - штаны и рубахи. Праздничной одеждой для мужчин был костюм и рубашки с вышивкой. У женщин - сарафан.
В метель использовали армяки, в морозы - шубные рукавицы. Шапки-ушанки тоже шили портные.
И снова о сенокосе. Дмитрий Иванович о коллективизации.
Старые фотографии лошадей сенокоса 1965 года. Я приехал на обед.
Из воспоминаний Дмитрия Ивановича о коллективизации в 1932 году.
Коллективизация началась в 1932 году. Были раскулачены:
Николай Павлович Белоглазов.
Александр Павлович Белоглазов.
Андрей Белоглазов.
Иван Павлович Белоглазов.
Сначала в колхоз вступали добровольно. Вступил Паша Горный, Ваня Кудряшов и еще 5 - 10 человек бедноты.
Средний мужик в колхоз не пошел. Загоняли всяческими способами, запугивали, что раскулачат. Выдержал все только Коля Кашонков. ( О нем рассказано в одном из первых постов).
Техники колхозникам не дали. Коров заставили свести на общие дворы. Тех, кого признали кулаками, даже по их просьбе в колхоз не брали.
Из воспоминаний Елены Ивановны: (лето 1990 года )
"Совсем мало народу в Шолохово осталось. За Прокинкой дома только у Илюшичевых да Ершовых. Да Макины из Осиновки переехали. Кашонковых - не жилой. Максимовых-не жилой.. Саша в городе. Нея умерла. Около нас -Толя Иванова да Буликовы. Дом Ии Евлашонковой под дачу купили. В доме Репиных живут Артамоновы из Котлова ( в 2011 году дом пустовал). В доме Вани Затягалова живет жена Толи Репина Зина.
В доме Романовых Ия живет. ( В 2011 году в доме никто уже не жил...)
Толя Буликов жив. Паня Сеничева умерла. И Евлашонковы Володя и Лидя умерли. И Лиза Серышева..".
Елена Ивановна помолчала... В избе было неуютно. Что могла сделать сама больная и усталая женщина...
"Вот кошка куда-то убежала. Леший ее знает, где ходит, прихиндейка.. "
Так же мутно блестит старое зеркало в простенке. Те же, еще Августой Николаевной клееные обои. Деревянная рамка с фотографиями. Тарка- бидон с молоком.
"Дивья сейчас жить - продолжает Елена Ивановна, - вот только здоровья совсем не стало. Спасибо, Митя приезжает...
А в том конце тоже народ - на Пустой Осиновке многие.
В доме, где контора была, Коля Бараев живет. Из Виселкина.
Кудряшовы: Анна, Вася, Гено -померли. А Александр в Белоруссии живет...
Школа пустая стоит... Ребятишек почти нет только второй и четвертый классы. Не знаю, сколько учеников... Может пять.."
Лето 1965 года. Обеденный перерыв. Ондрец. Ремонт седелки.
Лето. День в работе. Вечером ... Вспомнился случай, смешной и нелепый с точки зрения взрослого человека.
Был такой период, а именно лето 1965 года, когда нам с другом Гурием вдруг приспичило построить лесную землянку. Я и теперь не могу объяснить, почему нам, имевшим уже тогда четкий водный вектор, вдруг захотелось построить сугубо сухопутную подземную домушку. Сказано - сделано. Самое главное - у нас был транспорт. Лошади не обязательно было отгонять на ночь на конюшню. После ужина, когда деревня засыпала, мы отвязывали пасущихся неподалеку от дома лошадей, брали лопаты и уезжали по Большой дороге в сторону Тарасова. Там, влево от дороги, уже давно приметили мы уютное местечко. Отвал канавы, разделявший общинные давних времен земли, был хорош для рытья. Привязывали пастись лошадей и начинали работать. Землянка была выкопана буквально за несколько ночей.
За пару ночей привезли от риги, которую совхоз начал сносить у Большой дороги, пару бревен для перекрытий, доски и кирпич. Сложили в выкопанной землянке печурку. Сверху все, в том числе и люк, замаскировали дерном.
Мы почти каждую ночь уезжали к нашей землянке, лошади паслись на свежей траве, а мы подолгу топили печурку и болтали на самые разные темы. Гурия интересовала жизнь на Украине. А сам он очень смешно рассказывал истории из жизни их родни. Опять сожалею, что не записывал тогда его веселые рассказы.
Ближе к часам пяти мы уезжали и еще успевали поспать перед работой. Правда, спали и в обед. У меня даже снимок сохранился: сплю прямо в ондреце в обед.
А через дней десять в деревне появились два серьезных дяди в гражданском. Нашли нас. Были, кстати, очень доброжелательны. Сразу успокоили: нам ничего не будет. Но мы должны честно сказать: не мы ли построили у леса землянку ?
Мы не сопротивлялись: а чего тут такого... Ну, построили...
Штатские строгие дяди вдруг развеселились, рассказали в чем дело. Оказывается, две бабки из деревни Никулино пошли в лес. Присели "на канаве", то есть на том самом отвале канавы, где у нас была землянка. Они ничего бы и не заметили... Но одну из бабок угораздило сесть прямо на дерн, прикрывавший трубу. Бабуленции подняли дерн и ..в ужасе понеслись в деревню. Тут же сообщили "куда следует": в лесу "беглые" построили землянку. Приехали оперативники...
После того, как историю узнала вся округа, проводить свободное время в нашей постройке стало неинтересно...
Наш родственник, бывший в то время достаточно большим начальником в Вологодском райотделе, долго потом не мог забыть мне ту землянку..Подтрунивал..Мол, "морская пехота окопалась..". Кстати, возможно именно из-за него нам тот "криминальный переполох" и сошел с рук...
И снова мой именной ондрец. Все унесло быстротекущее время. Есть под Вологдой музей сельского быта. Посмотрел его странички в интернете. Нет там повозок, которыми долгие десятилетия, а возможно, века, пользовались жители Севера. Нет ни телег, ни дрог, ни бричек, ни тарантасов. Последние, возможно где-то сохранились в качестве экспонатов музеев. Были они распространены на большой территории. А вот ондрецы... Нигде, кроме кубеноозерских мест подобных повозок не встречал.. Хорошая тема для любителей старины. Надо бы в справочники заглянуть..
О лошадях. Сенокос. Лето 1965 года. Кроме Зорьки возил я сено на Астре и Тахире.
Ондрец я ставил недалеко от дома. Лошадь Астру привязывал на сочном лугу.
О лошадях и ондрецах рассказал все. Лошади полюбились сразу. Не пугали рассказы-страшилки о лошадях, которые "несли", лягали, боялись машин. Верно, Иван Дмитриевич подбирал мне самых послушных кобылок...Но и у других возчиков вели себя эти прекрасные животные послушно и смирно. Было, конечно, всякое в лошадиной жизни . Несколько лет назад сбросил взыгравший конь паренька, брата Гурия. Сломал Виктор руку... А у Дмитрия Ивановича на всю жизнь сохранилась память о том, как его, десятилетнего мальчишку, взыгравшая лошадь укусила за голову...
Мне в дружбе с лошадьми везло. Было дело, ехал на Тахире верхом на обед. Разогнал слишком мерина. И съехал со спины. Но удалось ухватиться за шею, не за гриву, которая была на лето острижена, а именно за шею лошадиную. И повис я на ней. Тахир по-умному резко встал. Забраться на спину коня было проблематично.Обычно мы подводили лошадь к ондрецу, и с борта повозки карабкались на хребет. На Астру удавалось вскочить с наскока. А вот Тахира пришлось вести на поводу до конюшни и только там вновь устроиться на его спине...
Ондрец. У костромичей даже сказка с участием этой повозки есть...
] Сказки.
Чудесное яблоко
Жили-были дедушко да бабушка, мужик да баба, и у них много ребят — парнеков и девонек. Пошел дедушко в лес дрова рубить и видит: стоит старая-старая яблоня, а на ней большущее яблоко.
«Мне не унести»,— подумал дедушко. Яблоко росло не совсем высоко,— дедку по плечи,— а сучок, на котором оно выросло, был очень толст. Упирается дедушко обеими руками в яблоко, хочет покачнуть, и плечами старается приподнять хоть немножко: нет, тяжело...
«Ха-ха!» —ровно что в лесу засмеялось.
— Мне не унести,— говорит сам себе дедушко: лучше и не отшибать: пожалуй, на земле и мыши огложут или другие какие зверьки. Домой пойду, запрягу лошадь да и приеду сюда за яблоком. А созрело хорошо,— гляди, какое румяное, особливо с полуденной стороны.
И ходит кругом, любуется, осматривает.
«Ха-ха-ха!» — опять захохотало в лесу.
— Да что это? Ровно кто засмеялся, и давеча послышалось мне,— говорит дедушко. Глядит: стоит старая дупластая осина, а в дупле сидит птица сова, и глаза круглые светятся.
— Не ты ли это подшучиваешь? — спрашивает старичок.
«Ха-ха!»—засмеялась сова.
А тетерев на березе: «Кво-кво, не унести тебе яблока».
— Я на лошади приеду,— говорит дедушко.
— И на лошади не увезти,— говорит тетерев.
А дедушко:
— На вот, али на паре приезжать мне?
— Хоть на тройке, на четверке; сколь хочешь запрягай лошадей — не увезти тебе яблока... кво-кво...
— Али уж такое тяжелое?
— А так... кво-кво... впрягайтесь сами все, до-выгреба, сколь вас найдется в избе.
«Ха-ха!» — засмеялась сова.
Дедушко не поверил, ушел домой, запряг лошадь, никому не сказал и домашним — разбрякают-де* все раньше времени, соберется народ. Приехал и подъезжает близко под яблоню, чтобы яблоко упало прямо в ондрец. Привязал лошадь, взял ядреную дубину отшибать яблоко и ходит, любуется, со всех сторон рассматривает: уж больно румяно да красиво, жаль потревожить... И захотелось дедушку потрогать его рукой. И только прикоснулся лишь пальцем,— яблоко упало прямо в ондрец.
«Созрело, видно, свалилось чуть не само»,— думает дедушко. Отвязал лошадь и нукает: не трогает. Сам подсобляет, и лошадь старается — ни с места ондрец.
«Ха-ха-ха!» —засмеялось в дупле.
— Я тебе говорил,— квохчет тетерев.
— В самом деле, на лошади не увезти,— сказал себе дедушко,— лошадь не плохая, ест сено хорошее, ставь тут хошь колоколе — увезла бы не хуже пары... здесь дело не в том.
Закрыл яблоко ветками на ондреце, чтобы не так приметно было, ежели бы кому случилось мимо идти, выпряг лошадь, сел верхом и поехал без ондреца домой. Приехал и говорит старухе, да сыну с женой: — Пойдемте со мной в лес, нашел диковину, сами увидите. Пришли и не могут тронуть, как ни стараются.
«Ха-ха-ха!» — засмеялось в дупле...
— Я говорил: все-де до-выгреба,— квохчет тетерев.
— Мы и то все пришли, дома только ребята остались.
— Нужно и их... кво-кво...
И пошла баба в деревню, привела всех ребят — парнеков и девонек. И только нянька с самым маленьким дома осталась... Все запряглись и стараются... Но ондрец не идет. «Ха-ха!» — сова засмеялась. А тетерев квохчет:
— Кто дома остался?
— Да маленький с нянькой там.
— Нужно и их.
Ушли за теми. И нянька пришла в лес, на руках держит маленького. Сама наваливается на ондрец и свободной рукой помогает везти, и маленький ручонками прикасается. Все подсобляют — и поехал ондрец...
«Ха-ха-ха»,— засмеялось в дупле...
А тетерев на березе: «Кво-кво»...
Привезли домой яблоко, и вся деревня сбежалась, глядит:
— Кто вам дал? — спрашивают.
— Бог дал,— отвечает дедушко.
Почали. Стали пробовать: сладкое, душистое, рассыпчатое.
«И мне, просят, и мне!» Дедушко дает всем. Вся деревня наелась, похваливают: такого-де дива не слыхивали.
И ели дедушке и бабушка, мужик и баба и ихние ребята — парнеки и девоньки... Кушали сырым, и печеным, и в киселе, и перемерзлым, когда пришли холода. Соседям всем завсегда давали, особенно кто захворает. И хватило им яблока на всю осень и зиму до самого христова дня.
В каталоге использованы тексты из книги В. Игнатьева, Е. Трофимова "Мир Ефима Честнякова" Комментарии к текстам даны по словарю народно-разговорного языка Е В. Честнякова "Живое поунженское слово" Н. С. Ганцовской.
Разбрякать – разболтать, растрезвонить.
Вот и все про кубеноозерские ондрецы. Фото 1965 года.
Иногда досадую сам на себя, того: юного и глупого. Сколько осталось в деревне тех лет интересного, не заснятого на пленку.. Впрочем, сколько пленок по безалаберности утеряно..
Такие снимки делал неоднократно. От дома Ивана Дмитриевича в сторону домов Аннушки Боровиковой и Илюшичевых. Вон: лошадь Сано Илюшичева у ондреца. Сано чаще всего на Тахире работал..
Заглянул в Википедию и вообще "прогуглил" слово ондрец. В классических словарях: у Ожегова, Даля, Ушакова слово это чаще пишется как андрец . Иногда это просто волокуши. А во владимирской земле - зимняя повозка. Макс Фасфер характеризует термин ближе к тому что был ондрец в Кубеноозерье. Остается оставить тему для будущих исследователей и перейти к записям про автобусы.
Последний раз редактировалось Vitalis Merta 01 окт 2020, 00:41, всего редактировалось 1 раз.
